Игорь Витошинский

«Ресторанным бизнесом я занялся совершенно случайно. С гастрономией я до этого никаким образом не пересекался — в 1990-е годы я был соучредителем одной из первых в России строительных инвестиционных компаний. В какой-то момент начал инвестировать и в строящиеся рестораны.

И вот наступил кризис 1998 года. Наш строительный бизнес просто закончился. Нужно было осмотреться по сторонам, понять, чем заниматься дальше. А у меня уже был к тому времени итальянский ресторан «Портофино». И как-то я втянулся в это все потихонечку.
Сначала мы попытались сделать какую-то альтернативу дорогому ресторану. Так мы открыли кафе-пиццерию «Академия». Со временем «Академия» разрослась в сеть из 12 заведений. Часть из них после 2014 года мы закрыли, но 5 точек в Москве у нас работают до сих пор.

«Портофино» был очень успешный ресторан, он проработал более пяти лет. Но это было помещение в цокольном этаже, а мы к тому времени поняли, что ресторану нужна веранда. И когда наш шеф Массимилиано Монтироли уехал открывать свой ресторан в Рим, мы закрыли «Портофино» и сделали другой итальянский ресторан, Semifreddo. В названии его, кстати, зашифрована своя история. Я был в то время партнером в старейшем ресторане Semiramis, помещение для которого мы арендовали у Щукинского училища. Там был повар ассириец, который адаптировал к европейскому вкусу кухню своего народа без родины. Нас просили освободить помещение, мы как-то планировали, что откроем новый Semiramis. А в результате открыли Semifreddo — это итальянский десерт, и кухня у нас итальянская, но есть небольшое ассирийское меню, которое так и называется «Меню от Semiramis», и первые два слога в названии — оттуда же. Мне эту ассирийскую историю очень хотелось сохранить, и вот как-то я сумел это сделать.

Волею случая судьба нас свела на Сицилии с шефом Нино Грациано, у которого тогда был ресторан Il Mulinazzo с двумя звездами «Мишлен». Мы решили посотрудничать, Нино прислал в Semifreddo своего шефа и свое меню. Но это было жесткое, гастрономическое, мишленовское меню, которое в Москве 20 лет назад не очень принималось публикой. В результате Нино стал все чаще и чаще приезжать в Москву сам, а потом и переехал окончательно. Вместе с Нино мы открыли еще и остерию La bottega siciliana. И вот мы, слава богу, 20 лет уже работаем, и все у нас хорошо.

С галеристом и театральным художником Евгением Миттой и с художником Владимиром Дубосарским у нас был замечательный проект «Арт-академия». Тогда такого никто не делал: там были бар, кафе, маленький кинотеатр для авторского кино, книжный магазин. Передовая история с винтажной мебелью, с постоянно меняющейся экспозицией современных художников — за это журнал GQ назвал меня ресторатором года. Еще мы с Женей Миттой открыли легендарный в свое время бар «Клава» на Малой Бронной. Я одно время увлекался искусством шестидесятников, у меня есть около двадцати работ Краснопевцева, Немухина, других художников. А потом под влиянием Жени Митты, с которым в какой-то момент мы очень сблизились, я попал под обаяние современных российских художников. Получилась такая коллекция порядка двухсот работ. Что-то из этого висит в Semifreddo, что-то висело в «Клаве», что-то — в соседнем помещении, в азиатском гастробистро Gutai, который я помог открыть моей дочери, Анне Витошинской. «Клава» — это, кстати, не женское имя, это содружество художников. И Gutai — это была такая японская художественная группа.

Ресторанам я посвятил уже почти 30 лет. Я очень искренне это дело полюбил. Семья и рестораны — это моя жизнь. И все. Больше ни на что не остается времени. Я очень мало отдыхаю. Даже все поездки у меня — чтобы что-то посмотреть, вдохновиться, зарядиться какой-то новой идеей.

Сейчас у меня открывается ресторан средиземноморской кухни с очень интересным поваром, на этот раз русским — до этого я все делал с итальянцами, как-то я сдружился с ними. А тут встретился мне очень хороший парень — Дима Булдыгин. И вот я ему пытаюсь помочь. Думаю, у нас получится что-то интересное».